Основные направления античной философии

Реферат

Тема: Основные направления античной философии

 

Содержание

Введение.

1. Борьба диалектиков и метафизиков в Древней Греции.

2.Подготовка формальной логики как ведущего метода античной гносеологии.

3. Учение Платона и Аристотеля. Перенос этического абсолюта на явления мира.

4.Киники и другие.

Заключение.

Список литературы.

Введение

Если говорить о европейском мировоззрении, а также, в какой-то мере, – о русском, то все основные его черты можно уже обнаружить у исторических предшественников, то есть в античной философии. При всем своеобразии современного мышления, при усилении роли иррационализма, при «повальном» увлечении Востоком греко-римская идеология по-прежнему является основанием для западной философии. И дело не только в том, что на Западе более ярко выразился рационализм, а на Востоке субъективизм, как показывает Ф. Серебряков[1], но, прежде всего в пристрастии к особому кругу вопросов.

В классическом представлении европейская философия развивалась от онтологии в античности до гносеологии Нового времени и современной аксиологии. Тогда как индийская и китайская философии всегда были по преимуществу аксиологическими. Но и теория познания, и теория ценностей в Европе, как правило, основывались на той или иной метафизике. На Востоке же представления о бытии и ценностные ориентации взаимоопределяли друг друга. Мир полон ценностей, другими словами одухотворен, и человеческий дух способен проникнуть в бытие как в собственную стихию, минуя при этом этап познания.

Запад искал и ищет посредника для обнаружения истины. Даже теперь, при всем антропоцентризме и субъективизме философии ХХ века, вопрос о возможности достоверного знания остается открытым, так как через него для западного человека решается не только возможность научного познания, но и возможность обоснования личных ценностей, этики, морали, государственности и смысла жизни.

А. Шопенгауэр, отрицавший вслед за Кантом возможность достоверной метафизики, утверждал, тем не менее, что «в философии этическая основа, какова бы она ни была, сама опять-таки должна иметь свой основной и опорный пункт в какой-нибудь метафизике, то есть в данном объяснении мира и бытия вообще».[2]

Вероятно, одной из причин такой тенденции, является изначальная постановка вопроса античными философами, поэтому исследование подходов к возможности познания мира и вытекающие из них проблемы имеет особую значимость.

Таким образом, данный вопрос, с одной стороны, позволяет более точно реставрировать историческую преемственность, а с другой, – уточнить собственную позицию в науке с точки зрения возможности адекватного познания.

Наука как рациональный посредник между миром и человеком получила свое философское обоснование в Европе в период античности. Гносеология Нового времени получила возможность для своего возникновения благодаря философским процессам античности. Появлению такой философии в Древней Греции во многом способствовала экономико-политическая ситуация, сложившаяся в дохристианской Европе,[3] но большую роль сыграла и традиция, пришедшая из древнегреческого мифа.

Философия возникала, конечно, не из мифа и не из науки,[4] но она черпала свои идеи из народного мировоззрения, то есть из мифологических и научных проблем. Мифологическое представление о единстве мира, всеобщих взаимосвязях и едином основании для сущего невольно столкнулась с действительным многообразием и изменчивостью мира. Кроме того, вполне вероятно, что еще во времена Пифагора через Крит и Малую Азию в античную Европу пришли восточные представления о тайном знании, что отразилось и в мифологии, и в стремлении философов к тайнописи, афористичности, метафоричности, элитарности и обособлению.

Это так же сказалось на представлениях о знании вообще и о философском знании в частности.

1. Борьба диалектиков и метафизиков в Древней Греции

Можно классифицировать школы ранних греческих философов по разному. Деление на диалектиков и метафизиков очень условно и предполагает современное понимание терминов. Оно не отражает все глубины противоречий древней философии, но очень хорошо соответствует целям данной работы.

Метафизики считали, что мир целен, неизменен и имеет под собой единую основу. Это самый ранний взгляд в философии. Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, выделяя первосущности, тем самым подчеркивали неизменную основу мира и таким образом оставались связанными с мифологией своего времени. При этом Анаксимандр уже учил, «что части изменяются, целое же остается неизменным».[5]

Этот поиск неизменной основы был вызван еще и тем, что философы надеялись доказать познаваемость мира. Этого, с их точки зрения, можно было добиться только в том случае, если есть какая-либо неизменная субстанция. Изменения – хаос. Рационально и статистически их невозможно учесть.

Но действительность представляла совсем иные факты. Мир изменялся. Кроме того, прежде неизменная племенная жизнь с развитием государственности и античной демократии тоже стала зыбкой и хаотичной на первый взгляд. Законы и отношения меняли люди, и этот факт нельзя было умолчать.

Так появилось первое диалектическое учение Гераклита. Противоположности, сталкиваясь, изменяют мир. Такое знание могло появиться и через наблюдение отношений между людьми. Интересы одного человека, как правило, не совпадают с интересами другого. Их можно считать противоположными. Но через воздействия друг на друга люди не только находят компромисс, они меняются, меняются их интересы и отношения между ними.

Другая сторона проблемы в несовпадении теоретического и эмпирического.

Этот факт ярко подчеркивали апории Зенона, в которых дробление расстояния между пунктами А и В происходило до бесконечности, что говорило о невозможности попасть из пункта в пункт В.[6] Чувства фиксировали движение, а математическая логика его отрицала. Апории проиллюстрировали гениальность греческой теоретической мысли и, вероятно, привели Демокрита к его атомистическому учению. Если бы мир был разложим до бесконечности, то достигнуть пункта В было бы действительно невозможно. Предположение о мельчайшей неделимой далее частице спасало теоретическое знание. Отрезок невозможно делить до бесконечности, так как мир состоит из мельчайших неделимых частиц – атомов. Это подтверждает и сам перевод слова атом – неделимое.[7]

Но Демокрит выбивался из общей тенденции античной философии. Мыслители Древней Греции продолжали либо поддерживать диалектику Гераклита, либо отстаивали неизменчивость. Первые вели к разрушению научного подхода и предлагали вместо мудрости логическую игру, которая позволяла доказать все что угодно, как тезис, так и антитезис. Такая игра была необходима в условиях прямой демократии, когда умение хорошо говорить позволяло выигрывать в суде и устраивать свои дела в политике полиса.

Таким образом, позиция софистов, как себя называли последователи Гераклита и Протагора, согласовывалась не только с их научными и философскими взглядами, но и с общественно-политическими условиями античного полиса.

2. Подготовка формальной логики как ведущего метода античной гносеологии

Если все школы античной Греции до софистов и Сократа занимались фактически естественнонаучной проблематикой, создавая на основе мифа о целостности мира, представления о физическом бытии, то софисты внесли в философию общественную проблематику. Сократ, следуя за софистами еще более сузил свои интересы, начав разработку этических проблем.[8]

Казалось бы такой уход философии в область аксиологических вопросов отменял ее интерес к науке и гносеологическим задачам. Однако, именно этот этап подготовил разработку формальной логики, без которой наука не могла бы существовать. С другой же стороны – этика и обществознание создавались в русле общих метафизических представлений и воздействовали на представление о мире вообще. Теоретическая методика исследования природы была перенесена на исследования общества, морали и человека. С этого времени общественная наука стала стремиться использовать методы естественных наук. Но представления о бытии большинство философов стремилось увязать в единую систему. Произошло наложение друг на друга онтологических и гносеологических теорий, что впервые выразилось в кризисе античного мировоззрения, а затем привело к множеству проблем в классической гносеологии.

Софисты отстаивали рационалистический взгляд на явления природы. Для них она была изменчивой сущностью, в которой главную роль играет столкновение противоположностей. Понятое буквально, учение Гераклита привело их к представлениям о крайней относительности явлений природы. Все течет, все изменяется. «Не возможно дважды войти в одну и ту же реку».[9]

Релятивистские взгляды на природу софисты черпали скорее всего из общественного релятивизма. Так называемые старшие софисты – Протагор, Гиппий, Продик, Антифон – создавали свое учение, когда рабовладельческая демократия в Афинах получила законодательные возможности для своего развития. В отличие от восточных тираний, где законы менялись чрезвычайно редко, а судьба отдельного человека зависела от произвола правителя, афинская демократия являла собой быстро изменяющееся государство, зависевшее от той или иной формы проявления активности граждан.

Это явление уже хорошо чувствовал Гераклит. Не случайно он предлагал проводить выборы правителя с помощью жребия.[10] Видимо, этим он подчеркивал абсолютное безразличие к механизму передачи власти.

Софисты могли наблюдать, как законы изменяются по воле большинства. В своей практике, связанной с обучением произносить речи в суде, они видели, как красиво выстроенные аргументы позволяют решить любое дело. Античный мир еще не созрел до морального понимания мира. Понятие справедливости появилось впоследствии только у Сократа и его учеников. Скорее всего, греки понимали справедливость, как наличие удачи для себя. Это косвенно подтверждают речи Сократа, данные в интерпретации Платона.

Если мир зависит от слова. Если слова можно соединять так, что доказывается и тезис, и антитезис, значит, в мире нет ничего постоянного. Тем более нет ничего постоянного в политике и морали.

Такой взгляд вел к крайне скептическому отношению к возможностям познания. И он проявился, например, в учении Горгия.[11]

Сократ, как уже было сказано выше, еще более сузил проблематику своего учения. Он считал, что строение мира, его физическая природа, законы общества непознаваемы. По этой причине все это не может и не должно быть предметом философии. Знать мы можем только себя самих. Формула «познай самого себя» стала главным выражением его философии.

Высшая задача знания не теоретическая, а практическая – искусство жить. И, создавая эти практические рекомендации к жизни, Сократ впервые заговорил о благе и справедливости. Его подход заключался в том, что лучше принять несправедливость на себя, чем быть несправедливым по отношению к другому.

Этим подходом он знаменовал новый – этический этап философии. И этический абсолют отличил Сократа от софистов.

Для утверждения абсолютного Сократу понадобилась не только вера в справедливость, но определенная теоретическая позиция, которая позволяла бы расстаться с релятивизмом.

Да, мир изменчив, еще более изменчиво сообщество людей. Не возможно ни чувствами, ни теорией ухватить законы изменений мира. Но есть устойчивая сущность, которую нельзя подменить относительными взглядами на нее. Эта сущность – понятие. Сократ, похоже, еще не вдавался в подробное исследование происхождения понятия. Его не интересовало – является ли оно естественным предшественником бытия природы или предметом договора между людьми. Но он стремился к установлению неизменных взглядов на такие этические представления как добродетель, справедливость, благо и т.п.

Таким образом, по крайней мере, в этическом знании устанавливались правила, запрещающие вольную трактовку понятий.[12] Этим, с одной стороны, было положено начало логическим исследованиям, а с другой – выявлена идеальная сторона мира, выраженного в понятиях – идеях.

3. Учение Платона и Аристотеля. Перенос этического абсолюта на явления мира

Сократ не решил проблему познаваемости бытия. Этот гносеологический вопрос разрабатывали его ученики. Причем, нужно иметь ввиду, что его самые знаменитые последователи – Платон и Аристотель – представляют только одно направление, вышедшее из сократовской школы.

Другим, очень отличным от первого, было учение киников, о котором будет сказано ниже.

Но Платон и Аристотель представляют огромный интерес, в первую очередь потому, что они смогли соединить мифологическое представление о единстве, изменчивость, требование логической истины и этические абсолюты.

Софисты постепенно переходили от демократической позиции к аристократической. Это было связано с кризисом античной демократии, которая не могла справиться ни с внешними угрозами, ни с внутренней войной. Достигнув своего расцвета в эпоху Перикла (а это было как раз время Сократа и Платона), Афины уже начали уступать соседним, более агрессивным и тираническим полисам.

Демократия могла быть эффективной только на маленькой территории, при сравнительном равенстве граждан и при малом количестве рабов и пришельцев, не являющихся гражданами. Другими словами, эффективность свободы в древнем ремесленном мире была крайне мала. Более отсталые в общественном развитии Спарта и Македония, могли позволить себе при этом более активную внешнюю политику, направленную на освоение новых колоний, захват территории и рабов.

К. Поппер, утверждая в ХХ веке, что в Афинах существовала теоретическая база для противодействия тоталитарным идеям Платона,[13] не учитывал экономическую нецелесообразность рабовладельческой демократии. То что нашло свой расцвет, благодаря развитию техники и коммуникаций в современном западном мире, оказалось неприемлемым для античного полиса.

Кроме того, демократическая справедливость, была относительной и базировалась даже не на интересах большинства, а на различных вариантах аристократического влияния. По сути, у власти стояли аристократы и торговцы – те, кто был в силах оплатить обучение у софистов, кто имел время для образования и возможности для влияния на сограждан.

Возможность прихода к власти просвещенного тирана-философа, отстаивающего абсолютную справедливость, вероятно и в Афинах, и впоследствии в Риме расценивалась как благо и защита народа от произвола случайностей и аристократических претензий.

Таким образом, как в области морали, так и в области социально-политических представлений Платон выразил интересы тех слоев общества, которые стремились получить гарантии справедливости и процветания.

Но, одновременно, он стремился спасти научный взгляд на изменяющийся мир. Наука, мудрость, правильное понимание в сознании греческих мыслителей воспринимались как изучение неизменных сущностей. Более позднее представление о науке, как средстве для изучения процессов и развития тогда отсутствовало.

Соединение онтологической картины с представлениями об обществе и морали привело к возникновению уникальной философской системы платонизма.

Платон смог объединить между собой и взгляды Гераклита, и представления о неизменных сущностях, и сократовское учение о понятиях. Последнее он расширил и вывел из сугубо этического русла.

Можно говорить, что причиной возникновения такого учения были одновременно общественные условия, потребности, развивающейся философии, кризис мифологической онтологии и личные обиды Платона.

Будучи учеником Сократа, он считал его мудрейшим человеком своего времени. Казнь над Сократом, произведенная по решению демократического большинства, произвела на Платона неизгладимое впечатление. Как часто бывает в таких случаях, философ уверовал в абсолютность понятий, то есть в теорию своего учителя. Свою дальнейшую жизнь он посвятил разработке этой теории и дошел до признания самостоятельного бытия понятий – идей. Но, кроме того, он восстал против всех учений, которые, так или иначе, отстаивали политическую систему, убившую Сократа. Этим была обусловлена и его ненависть к релятивизму софистов, и его поиск идеального политического устройства.[14]

В окончательном виде учение Платона можно представить следующим образом.

Эмпирический мир на самом деле не обладает реальностью. Он только бледное отражение, тень действительного мира. Действительность представлена неизменными понятиями – идеями. То, что теперь мы назвали бы обобщением, тому было отдано предпочтение, как единственно сущему. То есть все многочисленные лошади – это только отражение лошадности, столы – отражение стольности, человек – человечности, как единых и неизменных идей.

Идеи образуют единство – идеальное бытие, которое существует рядом с нами, но недоступно органам чувств. Только теоретическое познание способно понять истины Мировой Души, которая является основой действительного мира.

Каждый человек обладает душой. Его душа – по сути, человечность – идея человека, нашедшая свое земное воплощение. Она возвращается в земной смертный мир неоднократно, но она связана с бытием Мировой Души, она бывала в ее мире и поэтому способна вспомнить все, что знала там. Из этих взглядов Платон выводил свое гносеологическое представление о припоминании, как основном средстве познания.

Сократовская система объяснений через вопросы, похоже, и здесь оказывала свое влияние. Мальчик-раб, который смог доказать теорему Пифагора, не имея никакого образования, а только ведомый вопросами Сократа, служил Платону примером дожизненного знания души и подтверждением теории припоминания.[15]

Бренный эмпирический мир является результатом оплодотворения первоматерии идеями. То есть объяснение этого мира основано на первоначальном дуализме, вульгарном мифологическом представлении о земле-матери – материи и Боге-отце – идеях.[16] Этот подход, вероятно, был нужен Платону для практического применения своей системы. Он, конечно, был обязан этим стремлением указанию Сократа на практические задачи философии. Но как иначе можно совместить отвлеченный и недоступный нашим чувствам идеальный мир и изменчивое существование материи. Кроме того, многочисленные легенды подтверждают, что философ древности действительно часто обвиняли в уходе от житейских нужд. Фракийская девушка, смеявшаяся над Фалесом, который упал в колодец, потому что в это время наблюдал за звездами, подталкивала к практической философии всех известных мыслителей древности.[17] Платон же не мог позволить себе уподобиться несчастному Фалесу, не видящему то, что под ногами.

Его задачей все-таки стояло преобразование общества, убившего Сократа. Но так как мир и общество воспринимались как единство, подчиненное всеобщим законам, задача была еще более высокой – обустройство бытия согласно общему закону идеального мира, то есть возвращения к Золотому веку.

Но этих задач Платон мог достичь только в том случае, если бы мог доказать прямую связь между действительным миром идей и отраженным миром природы.

В этой попытке просматривается его определенная связь с теорией Гераклита. Природный мир представляет собой столкновение противоречий и постоянно изменяется. Уже у Гераклита можно увидеть представление о развитии по кольцу. То есть мир исходит из какого-то постоянства и к этому постоянству, минуя определенные этапы, возвращается. И хотя у Платона обнаруживается только нисходящий путь от этой постоянной сущности, от идеального Золотого века, пафос его учения подсказывает, что человек с помощью разумных действий может вернуться к Золотому веку.[18] Для этого надо затормозить развитие, как оно затормозилось по его разумению в Спарте.[19] Но он переносил эти представления из общественного бытия в бытие вообще и на основе общей онтологии строил свои познавательные теории.

С точки зрения религиозной философии Платону не хватило совсем чуть-чуть, чтобы добраться до таинств христианства, а главное до идеи первородного греха. Искупление греха, поиск идеального сочетания мужского и женского, а точнее возведение дуализма естественного мира в его закон – это то, к чему не пришла философия Платона и в этом его драма.[20]

С точки зрения рациональной науки – Платон нашел главный принцип логики – обобщение через понятия, но он придал этой находке слишком большое значение и наделил понятия отдельным существованием.

Еще одно неизбежное заблуждение – это отождествление законов общества и законов природы. Платон рассматривал их как неизбежный первопринцип. Общественные законы нерукотворны, они даны свыше – в идее государства и человека. Таковы же и законы природы. И то и другое – неизменно. И то и другое служит стагнации, а не процессам.[21]

Платоновское бытие восходит не от частного к общему, а от общего к частному. Более сложные образования, с точки зрения современного человека, являются более цельными и определяющими по Платону. То есть бытие мира предшествует бытию государства и определяет последнее. В то же время государство более совершенно чем человек. Оно предшествует ему и определяет его природу. Отсюда, возможность жертвовать интересами людей во имя интересов государства. Благо общества выше блага отдельного индивида. Справедливо то, что справедливо для государства, а еще более то, что справедливо для бытия в целом.

Такая иерархия понятий ведет к дедуктивному методу их исследования и, естественно, к отрицанию эмпирического подхода. Впрочем, такой интерес к теории при отсутствии эмпирики был характерен для большинства философов античности.

Аристотель усмотрел эту сложную натяжку в платоновской системе, связанную с раздельным бытием понятий и вещей. Его система строилась на единстве бытия вещи и ее идеи. Под таковым единством он понимал первоначальную неизменную сущность, чем приближал античное мировоззрение к современному.

Сущность вещи (эссенция) есть первоначально. Она выражается и через понятие и через саму вещь. Познать – значит определить сущность вещи. Частично, этому помогает ее выражение через понятия.[22] Уже заданная Платоном возможность операций с понятиями, их разложения, взаимосвязи, определения их объема использовалась и Аристотелем. Но он утверждал, что этого для полного знания вещей недостаточно.

Сущность познается так же и через отношения вещей. Последние иллюстрируются отношениями понятий и суждений, то есть формальной логикой.

Переход от понятия к умозаключениям, силлогистике стал возможен благодаря пониманию более сложной природы вещей, их наличного бытия в этой изменчивой действительности, и поиску более сложных постоянных структур.

Аристотель вводил простейшую форму умозаключений – силлогизм. Силлогизм обычно состоит из трех суждений: двух посылок и заключения. Суждения, содержащие термин не входящий в заключение, составляют посылки силлогизма. Этот термин называют средним и по его положению определяют тип силлогизма: «присуще всем», «не присуще ни одному», «присуще некоторым», «не присуще некоторым».[23]

Такая система выведения истины из общих представлений наносила окончательный удар по софистам и устраняла хаос речевых доказательств.

Другими словами, истина может быть только одна, и она есть сущность вещи.

Но эта, простая на первый взгляд, система не согласовывалась с уже укоренившимися представлениями об изменчивости. То, что начал Гераклит, утвердили софисты и подтвердил своим авторитетом Платон, должно было найти свое место и в системе Аристотеля.

Формальная логика дает возможность проникновения в сущность, которая так же берет свое начало в идеальном мире первоматерии и идей. Некий безликий Бог – Перводвигатель дает толчок для движения и идеи сливаются с материей в сущность. Она не двигаясь, сама дает возможность для движения своей материальной основы. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, если рассматривать ее во временном изменчивом аспекте. В реке есть нечто, что представляется человеку текущим и изменяющимся. Это существование реки и любой другой вещи вообще. Аристотель называл это существование экзистенцией.

Итак, мир дан человеческому познанию, как сущность. Последняя постигается как истина. Но одновременно он представляется как существование. Это только видоизменения связей его материальной основы, они не могут изменить мир принципиально, поэтому он познаваем.[24]

Хотя теперь идеи не отделялись от материальной основы, а понятия понимались только как аппарат обобщения, Аристотель во многом повторил Платона. Он точно так же исходил из единства бытия и родства природных и общественных законов. Почти добуквенно он воспроизвел учение Платона о государстве, отказавшись только от возможности идеального государства.[25]

Это позволяло Попперу причислить последнего к теоретикам тоталитаризма.[26] Представления о правильности или неправильности тех или иных режимов исходили опять-таки из сущностного мышления Аристотеля.

Соединение в единую систему этики, обществознания и естествознания по прежнему вело к установлению иерархии между ними, к главенству дедукции в познании и поиску определяющих сущностей.

Ограниченность аристотелизма в том, что истина выводится из определенных понятий, эти понятия, в свою очередь, выводятся из других. Наконец, появляется необходимость ввести нечто, взятое на веру, из чего выводится все. Такими постулатами у Аристотеля стали Перводвигатель и сущности. Главенство более общего над частным.

И если система Аристотеля легко уживалась в средневековой схоластике, с момента появления эмпиризма Нового времени она принесла много проблем в европейскую философию.

Но об этом ниже.

4. Киники и другие

Выше уже говорилось, что Платон и Аристотель – это не единственное направление в философии вышедшее из учения Сократа. Его последователями себя считали и киники.

Они, как и он мыслили философию как практическое знание и старались не вдаваться в исследование высших законов бытия. Моральное направление для них было ведущим, хотя и выводили они его по античной традиции из Единого.

Платон и Аристотель выражали аристократические представления о мире. Они опутали научную картину мира тайной и противоречиями, характерными для высшего общества того времени.

Их философия, наполовину тайнопись, наполовину обобщение всего научного знания того времени. В ней сошлись мистический орфизм и геометрия, этика и гносеология.

Принцип этой философии стал принципом математики. Не случайно геометрия Евклида основывалась на аксиомах.

Такое высшее знание не было доступно демосу – бедноте. Об этом уже говорилось выше. Сократ дал в своем этическом подходе ключ для более демократического понимания мира. Этот метод подхватили Антисфен, Диоген и их последователи.

Киники ставили своей задачей борьбу против «бытия идей» Платона.[27] Возможно, эта борьба смягчила это учение, превратив его в более эгалитарный вариант Аристотеля.

И. Нахов так определил онтологию кинизма и ее взаимосвязь с этикой. «Этика, составляющая «душу» кинизма, связана с его сенсуалистским материализмом, не оставляющим места для религиозной морали, а также с логическим сингуляризмом и номинализмом».[28] Если выразить эту мысль проще, мир таков, как он нам представляется, нужно уживаться с этим миром и не требовать от него больше чем он может дать. Можно сказать, что в этом подходе есть определенное предвестие эмпиризма, хотя основные свои взгляды киники все равно определяли теоретически и не могли отказаться от представлений о Едином.

Исходя из своих представлений они требовали соответствия этической позиции и поступков философа, проповедовали не сколько словом, сколько делом. Практика выше теоретического познания, хотя эта практика – еще не эмпирический эксперимент, а только поступки.[29]

Такая естественная гносеология дала соответствующий толчок более позднему материализму Эпикура, стоической морали и христианству.

Таким образом, она проповедовала чувственное постижение мира, чем в свое время сослужила большую службу для развития экспериментальной науки.

Заключение

Как видим, в античном мире и, прежде всего в Древней Греции, сложились все основные гносеологические предпосылки. Античная проблематика стала проблематикой всей европейской философии на тысячелетия. Просуществовав в Древнем Риме, как повтор греческих образцов в различных формах неоплатонизма, эпикурейства, стоицизма и аристотелизма, она легла в основу христианского мировоззрения и она же составила главную проблему рационализма и классической философии.

В самом античном мире гносеология содействовала развитию математики. Хотя занятия мыслителей были шире, чем вмещает современная философия. Фактически, философия вмещала в себя все науки, все искусства, мифологию, религию и практическую мораль. Вероятно, эта традиция привела к сегодняшнему западному подходу к научным званиям. Ученый из любой области науки воспринимается как философ.

Но главное заключается в том, что греческий миф о единстве и целостности бытия определил структуру, направленность и проблемы европейской философии. Попытка совместить этику, ценностные установки, политическую теорию и естествознание привела к созданию сложных элитарных систем. Эмпирическое знание об изменчивости и теоретическое желание ухватить неизменную сущность вещи соединенные с той или иной формой социально-этического проекта влияли на терминологию, восприятие мира. Это создавало противоречия в гносеологических рекомендациях.

Эти противоречия сгладила эпоха средневековья. Схоласты не имели нужды доказывать бренность этого мира и имели жесткое абсолютное основание для своих теорий. Этим основанием было бытие Бога.

Но как только научный прогресс привел к возникновению эмпирического знания и эмпирической философии, а идея Бога утратила свою абсолютность, философия вернулась к проблемам, с которыми столкнулись Сократ, Платон, Аристотель и их последователи. Попытки Канта отделить вещь саму по себе от явлений, аналогичны подходу Аристотеля к познавательным процессам, когда последний отделял сущность от существования.

Диалектика Гегеля впитала в себя проблематику Гераклита, чтобы через законы развития опровергнуть тезис Канта о пределах познания.

Субъективизм, экзистенциализм, феноменология, материалистическая диалектика и другие современные философские школы, так или иначе, повторяют идеи, которые на заре человечества появились в учениях греческих мудрецов.

Поэтому история античной философии остается актуальной, а процессы возникновения тех или иных теорий многое могут подсказать современному ученому и философу.

Список литературы.

1.  Антология кинизма: Философия неприятия и протеста/ Под ред. И. Нахова. – М.: ТЕРРА, 1996. – С. 7.

2.  Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов// АН СССР, Ин-т философии; Общ. Ред. А.Ф. Лосева. – М.: Мысль, 1979. – С. 103.

3.  Каутский К. Происхождение христианства. – М.: Политиздат, 1990. – 463 с.

4.  Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. – М.: Феникс, Культурная инициатива, 1992. – Т. 1.

5.  Сафонов В.И. Политические взгляды Аристотеля// Социально-политический журнал (Социально-гуманитарные знания). – 1998. – N 4. – С. 181 – 182.

6.  Серебряков Ф.Ф. Истоки и основания философии. – Казань: Унипресс, 1998. – С. 38.

7.  Соловьев В.С. Жизненная драма Платона// Сочинения в 2 т. – М.: Мысль, 1990. – Т. 2. – С. 582 – 625.

8.  Философский словарь// Под ред. М.М. Розенталя, П.Ф. Юдина. – М.: Политиздат, 1968. – С. 22.

9.  Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы: Сочинения. – М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 1998. – С. 297.

---