Упорство и энергия Саввы Морозова

Упорство и энергия Саввы Морозова

Анна Овсеевна Владимирская, филолог, член Союза журналистов Украины.

Выходец из клана старообрядцев, он уехал в Англию, чтобы изучать химию в Кембридже. Сумев преодолеть религиозные предрассудки и консерватизм купеческой среды, Савва Морозов внес значительный вклад в создании к концу XIX века сильной национальной промышленности.

Первые поколения российских предпринимателей желали одного: любой ценой вырваться из пут крестьянской нищеты и крепостного рабства, подняться хотя бы на одну ступеньку выше. Следующим поколениям, как отмечают исследователи, были присущи упорная жажда обогащения, деспотизм и самоограничение. Между прочим, вместе с самоограничением, как ни странно, рождалось стремление к общественному служению и благотворительности.

Облик следующих поколений предпринимателей определялся достижениями в бизнесе, ростом общественного, политического и культурного самосознания. Династия Морозовых — яркий тому пример.

Морозовы — одна из самых знаменитых фамилий в истории предпринимательства. От крестьянских корней они получили упорство в достижении цели и невероятную работоспособность. Красивая легенда об основателе династии Савве Морозове рассказывает: свой товар — красиво отделанные кружева, ленты, бахрому — он носил сам, пешком от владимирского села Зуева (сто верст от Москвы); уходил засветло, а к вечеру уже входил со своим красным товаром в богатые дома Москвы. Конкурентоспособность его товара была настолько высока, что вскоре скупщики стали выходить ему навстречу, чтобы первыми взять товар.

Заметим, что конкурентоспособность российских товаров вообще изначально опиралась на их уникальность, красоту и доступность производства. Русские купцы всегда старались удивить своими товарами. До сих пор удивляют краски и плотность морозовских сатинов.

Савва Морозов, с присущими ему решительностью, упорством, безошибочной интуицией, энергичностью, склонностью к оправданному риску, изобретательностью и природной смекалкой, может служить примером современным бизнесменам. Его дело расширялось и увеличивались доходы. В начале XIX века Савва Морозов за огромные по тем временам деньги, 17 тысяч рублей, получил "вольную" от дворян Рюминых и был зачислен в купцы первой гильдии. Еще через два десятка лет Морозовы получили потомственное почетное гражданство, а родоначальник клана имел свой дом в Москве. Крупнейшей морозовской фирмой была Никольская мануфактура, где делами сперва заправлял сам "Савва Первый", а затем его младший сын Тимофей.

У Тимофея Саввича было четыре дочери и четверо сыновей; один из них, Савва, и стал наиболее известным представителем клана Морозовых. Как и многие другие семьи текстильных фабрикантов, Морозовы были старообрядцами. В таких семьях по традиции критически относились к существовавшим порядкам. Однако и новое неумолимо вторгалось в жизнь. В морозовской семье уже были гувернантки и гувернеры, детей обучали светским манерам, музыке, иностранным языкам. Внук "Саввы Первого" Савва Тимофеевич закончил 4-ю гимназию (одновременно с ним некоторое время в ней учился К.С. Станиславский, который курса не окончил, но оставил описание строгих порядков в этой гимназии). Он изучал естественные науки в Московском университете, а также политэкономию и философию. Савва был выпущен из университета со званием "действительного студента", которое присваивалось тем, кто окончил курс, сдал все экзамены, но не защитил диплома, не собираясь делать служебную карьеру. После этого он уехал в Англию, изучать химию в Кембридже и одновременно знакомиться с организацией текстильного дела на английских фабриках.

По возвращении из Англии Морозов приобрел на тихой аристократической московской улице барский особняк с садом. Особняк необычного стиля (сочетание готических и мавританских архитектурных элементов, соединенных пластикой модерна) после перестройки сразу же стал одной из московских достопримечательностей. Таких вычурных, бросающих вызов "родовых замков" купечество себе еще не позволяло. Сохранились записки князя Щербатова: "На этот вечер собралось все именитое купечество. Хозяйка, Зинаида Григорьевна Морозова, женщина большого ума, ловкая, с вкрадчивым выражением черных умных глаз на некрасивом, но значительном лице, вся увешанная дивными жемчугами, принимала гостей с поистине королевским величием. Тут я увидел и услышал впервые Шаляпина и Врубеля".

С.Т. Морозов пользовался влиянием в предпринимательских кругах, много лет возглавлял Ярмарочный комитет на крупнейшем российском "торжище" — в Новгороде. Именно его выдвинуло купечество для приветствия и поднесения хлеба-соли на Всероссийской промышленной выставке государю-императору. Получал он и знаки "монаршей милости": ему было присвоено звание мануфактур-советника, он состоял членом "высочайше утверждаемого" Московского отделения Совета торговли и мануфактур. Брался Морозов и за новые дела: основал, например, крупное химическое акционерное общество "С.Т. Морозов, Крель и Оттман", зарегистрированное в Германии, но владевшее предприятием в России и специализировавшееся на производстве красителей.

В народе бродили легенды о несметном богатстве Саввы. При этом непритязательность Морозова в быту отмечалась многими. "Личные его потребности были весьма скромны, можно даже сказать, что по отношению к себе он был скуп, дома ходил в стоптанных туфлях, на улице я его видел в заплатанных ботинках" (М. Горький). Он был лишен амбиций, которые заставляли многих предпринимателей вкладывать большие средства в произведения искусства и козырять перед другими своими собраниями. К числу коллекционеров он не принадлежал и сколько-нибудь заметной коллекции не составил. За этим, насколько можно судить, стояла не жадность русского Креза — его увлекали другие цели и интересы.

В чем же заслуги Саввы Морозова перед потомками? Он оставил о себе память как щедрый филантроп, помогая и отдельным лицам, и различным учреждениям, организациям. Пожертвования иногда были весьма значительными: несколько десятков тысяч рублей — на строительство родильного приюта при Староекатерининской больнице, 10 тысяч — "на дело призрения душевнобольных в Москве".

Велика была его помощь и национальной культуре. Он оказал неоценимую поддержку Московскому художественному театру в самый тяжелый период его становления и развития. Много добрых слов о щедром меценате содержится в воспоминаниях Станиславского.

Сохранились свидетельства, что Савва Тимофеевич оказывал и раньше поддержку театральным начинаниям. Еще в начале 90-х годов XIX века он предоставил средства Московскому частному театру, причем, передавая деньги, Морозов настоятельно просил сохранить это в тайне: "Понимаете, коммерция руководствуется собственным катехизисом. И потому я буду просить вас ничего обо мне не говорить".

Очень любопытно сохранившееся письмо Горького Чехову: "Когда я вижу Морозова за кулисами театра, в пыли и трепете за успех пьесы — я ему готов простить все его фабрики, — в чем он впрочем не нуждается, — я его люблю, ибо он бескорыстно любит искусство, что я почти осязаю в его мужицкой, купеческой, стяжательной душе".

Для нас пример Саввы Морозова не только в его благотворительной деятельности. Он достоин памяти потому, что сумел преодолеть консерватизм купеческой среды, в которой вырос, ее старые авторитеты и архаичные представления, религиозные и корпоративные предрассудки. Он преуспел благодаря деловому чутью и предпринимательской хватке, но главное — благодаря своему фантастическому трудолюбию. Один из инженеров Никольской мануфактуры рассказывал о С.Т. Морозове: "Возбужденный, суетливый, он бегал вприпрыжку с этажа на этаж, пробовал прочность пряжи, засовывал руку в самую гущу шестеренок и вынимал ее оттуда невредимой, учил подростков, как надо присучивать оборванную нитку". Не в последнюю очередь благодаря Савве Морозову в стране к концу XIX века была создана сильная национальная промышленность.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.elitarium.ru/