МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
Учреждение образования
«Брестский государственный университет имени А.С. Пушкина»
РЕФЕРАТ
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ
Псыщаница Е. Н.
Студентка 4-го курса
Физического ф-та
Специальности ФМ-41
Брест 2010
Содержание
Понятие геополитики
Три источника геополитики
Основные геополитические концепции
Список литературы
Понятие геополитики
Чем же вызван современный «геополитический бум»? Каковы причины столь острого и неподдельного интереса к геополитике со стороны ученых, публицистов и политических деятелей нашей страны? Среди многих следует отметить две важнейшие.
Во-первых, мы являемся свидетелями нового, третьего в XX столетии, передела мира.
Каждый из них становился результатом разрушительной мировой войны. Первая такая война, завершившаяся волной революций в Европе, коренным образом перекроила карту Старого Света и мировой баланс сил. Но этот баланс, сконструированный странами-победительницами в победном угаре без учета интересов таких крупнейших государств, как Германия и Советский Союз, не просуществовал и двадцати лет.
Вторая мировая война стала результатом провокационных попыток Запада «умиротворить» униженную Германию, всемерно подталкивая ее к решению своих проблем за счет «жизненного пространства на востоке», то есть за счет окончательного уничтожения СССР. Результат известен: победа советского народа в Великой Отечественной войне вывела нашу страну в разряд сверхдержавы, ставшей лидером огромного геополитического блока социалистических стран.
Геополитика (греч. γη — земля + πολιτική — государственные или общественные дела) — общественная наука о контроле над пространством. Традиционно этот термин применяется главным образом для описания воздействия на политику географических факторов, но его употребление в XX веке приобрело более широкий характер.
Геополитика — междисциплинарная наука о закономерностях распределения и перераспределения сфер влияния (центров силы) различных государств и межгосударственных объединений в многомерном коммуникационном пространстве Земли. Различается традиционная геополитика, новая геополитика (геоэкономика) и новейшая геополитика (геофилосфия). Традиционная геополитика делает акцент на военно-политическую мощь государства и доминирующую роль географических факторов в захвате чужих территорий, является (по Хаусхоферу) географическим разумом государства. Геоэкономика в отличие от традиционной геополитики делает акцент на экономической мощи государства. Новейшая геополитика, в которой доминирует сила духа над военной и экономической мощью, способствует преодолению традиционного географического и экономического детерминизма за счет расширения базисных факторов, определяющих поведение государств в международных отношениях.
Геополитика как область знания возникла на стыке трех научных подходов: цивилизационной концепции исторического процесса, военно-стратегических исследований и многочисленных теорий географического детерминизма. Эти концепции и теории по сей день продолжают влиять на геополитику, питая ее идеями и понятиями.
1. Основоположником цивилизационного подхода к истории по праву считается наш соотечественник Николай Яковлевич Данилевский, автор знаменитой книги «Россия и Европа» (1868 г.). Согласно его теории, главными действующими лицами на арене мировой истории являются не государства или отдельные нации, а огромные культурно-религиозные общности, названные им «культурно-историческими типами». В современной политологии именно такие общности обозначаются термином «цивилизация».
Анализируя с этой точки зрения международные отношения середины XIX века. Данилевский первым среди русских исследователей констатировал и научно обосновал фундаментальную отчужденность Европы от России. Причину такого состояния он видел в принципиальном цивилизационном различии этих двух мировых сил. «Европа не признает нас своими, европейцы видят в России и славянах не только чуждое, но и «враждебное начало», утверждал ученый. События XX столетия столь ярко подтвердили выводы Данилевского, что интерес к его идеям в современных условиях возрастает прямо на глазах.
Конечно, некоторые положения Данилевского устарели. Многие его ожидания не оправдались. Так, некоторые получившие свободу благодаря России страны Юго-Восточной Европы, которые он включал в ареал российской цивилизации, вскоре оказались в числе ее противников. Но гораздо важнее другое. Данилевский первым сформулировал фундаментальное требование приведения внешней политики России в соответствие с объективными задачами развития и укрепления «славянского культурно-исторического типа». Впоследствии в геополитике зона влияния определенной цивилизации, получила наименование «Большого пространства».
В дальнейшем цивилизационная теория получила развитие в трудах русского мыслителя К.Н. Леонтьева, немецкого философа О. Шпенглера, видного евразийца П.Н. Савицкого, одного из выдающихся ученых нашего времени Л.Н. Гумилева. Всесторонне ее обосновал крупнейший английский историк Арнольд Тойнби в своем многотомном труде «Постижение истории». Тойнби предложил подробную классификацию цивилизаций - выделив в особый тип «православно-русскую» - и сформулировал оригинальную теорию их генезиса, как «Вызова-и-Ответа».
Среди современных исследователей в этом ряду следует в первую очередь назвать профессора Гарвардского университета Сэмюэля Хантингтона. Его нашумевшая работа «Столкновение цивилизаций?» (1993 г.), бурно обсуждавшаяся международной политической элитой как на Западе, так и у нас в России, имеет самое непосредственное отношение к геополитической проблематике. Хантингтон весьма аргументирование доказывает, что в грядущем столетии основным источником конфликтов станут не экономика или идеология, а цивилизационные различия.
«Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями - это и есть линии будущих фронтов», - считает он6. Облик мира в XXI столетии представляется ему как результат взаимодействия и соперничества «семи-восьми крупных цивилизаций», среди которых он, подобно Тойнби, называет «православно-славянскую»7. При этом американский ученый уверенно прогнозирует рост антизападных, антиамериканских настроений и почти повсеместное стремление народов противостоять их насильственной «вестернизации».
Статья С. Хантингтона вызвала оживленные дискуссии» среде научной и политической элиты разных стран. Было высказано немало критических суждений. Однако происходящие в последние годы изменения в мире свидетельствуют о необходимости глубокою изучения этой проблемы.
Таким образом, историософская цивилизационная парадигма оказала и продолжает оказывать мощное воздействие на современную геополитику. В основе такого влияния лежит представление о мире как о совокупности цивилизаций наднациональных, сверхгосударственных культурно-религиозных общностей, имеющих исторически обусловленные географические границы и принципиально не сводимых одна к другой. При этом именно географические границы цивилизаций определяют пределы «естественного» влияния великих держав, сферы их жизненных интересов и зоны уверенного военно-политического контроля. Кроме того, влияние методологии цивилизационного подхода на геополитику приводит к тому, что последняя перестает быть чисто географической дисциплиной, приобретая необходимый ей универсализм.
2. Вторым источником геополитики являются военно-стратегические теории.
Исследование и разработка военной стратегии имеет давнюю историю. Среди ее видных теоретиков можно назвать такие знаменитые имена как Макиавелли, Клаузевиц, Мольтке и др. Большое внимание вопросам военной стратегии уделял, как известное Энгельс. Но самое существенное влияние на становление и развитие геополитической науки оказали два адмирала, Филип Коломб и Альфред Мэхэн.
Коломб - английский вице-адмирал, военно-морской теоретик и историк, автор книги «Ведение боевых действий на море» (1891 г.), которая под названием «Морская война, ее основные принципы и опыт» дважды издавалась на русском языке (в 1894 и 1940 гг.) и оказала влияние на становление советской военно-морской доктрины. В книге «Морская мощь государства», написанной в 70-е годы адмиралом Горшковым - главнокомандующим советского ВМФ и главным архитектором нашей военно-морской мощи, можно уверенно проследить творческое заимствование и своеобразную разработку некоторых ключевых идей британского исследователя.
Другим военным теоретиком, чье воздействие на развитие геополитики было весьма существенным, является американец Альфред Т. Мэхэн. В 1890-м году он опубликовал свое знаменитое сочинение «Влияние морской мощи на историю». Эта книга также дважды издавалась на русском языке (в 1895 и 1941 гг.). Кроме того, перу американского адмирала принадлежит работа «Проблема Азии и ее воздействие на международную политику» (1900 г.) и ряд статей по военно-политическим вопросам.
Именно Мэхэн ввел в научный оборот понятие «прибрежные нации», которое затем в том или ином виде встречается практически во всех геополитических теориях. Он утверждал:
«Политика изменялась как с духом века, так и с характером и проницательностью правителей; но история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько условиями положения, протяженности и очертания береговой линии, численностью и характером народа, т.е. вообще тем, что называется естественными условиями».
В структуре мирового пространства А. Мэхэн выделял особую зону между 30-й н 40-й параллелями - «зону конфликта», в которой неизбежно, вне зависимости от воли конкретных политиков, сталкиваются интересы «морской империи», контролирующей океанские просторы, и «сухопутной державы», опирающейся на континентальное ядро Евразии (то есть Англии и России в соответствии с реальностями того времени).
Для того чтобы победить в таком противостоянии, морская империя, согласно Мэхэну, должна отбросить континентальную державу как можно дальше в глубь Евразии, завоевав контроль над «прибрежными нациями» и окружив своего геополитического противника кольцом военно-морских баз вдоль побережья евразийского континента.
О степени влияния такого рода идей на практическую политику достаточно красноречиво свидетельствует тот факт, что «теория морской силы» на протяжении всею XX века неизменно лежала в основе военно-политической стратегии США, вне зависимости от конкретных доктрин, менявшихся в зависимости от исторических условий.
Таким образом, военно-стратегические теории привнесли в геополитику идею ключевых пунктов и зон, позволяющих контролировать значительные участки пространства. Сначала эти понятия применялись преимущественно в военно-морской области, затем распространились в различных сферах человеческой деятельности, вплоть до экономики и культуры, а сейчас, в связи с бурным развитием космических технологий в области обороны, связи, коммуникаций и созданием так называемого «глобального общества», обретают качественно новое значение.
3. Третьим, наиболее древним и важным источником геополитики являются, конечно, теории географического детерминизма.
Идеи о влиянии географической среды на историю и человека встречаются уже у античных авторов. Их можно обнаружить у Геродота, Гиппократа, Фукидида, Протагора, Полибия и других античных мыслителей. Так, Полибий объяснял суровость нравов жителей Аркадии господством холодного и гуманного климата. «По этой, а не по какой-либо иной причине, - писал он, народы представляют столь резкие отличия в характере, строении тела и в цвете кожи, а также в большинстве занятий».
Мысли вполне геополитического характера встречаются у Аристотеля и Страбона. К примеру, великий энциклопедист Аристотель в своей работе «Политика» отметил особенность геополитического положения острова Крит. Он писал: «Остров Крит как бы предназначен к господству над Грецией, и географическое положение его прекрасно: он соприкасается с морем, вокруг которого почти все греки имеют свои места поселения; с одной стороны, он находится на небольшом расстоянии от Пелопоннеса, с другой - от Азии...».
Крупнейший античный географ Страбон объяснял причину могущества древнего Рима географическим положением Италии: наличием хороших гаваней, благоприятным климатом. Ему же принадлежит вполне геополитический тезис о необходимости военного и экономического контроля лишь над тем пространством, которое представляет для государства политический интерес.
Кстати, весьма любопытным с точки зрения геополитики выглядит тот факт, что Аристотель, выросший в Греции, тогдашней главной «морской» державе мира, обращает особое внимание на стратегические выгоды островного положения Крита. Страбон же, отражая точку зрения «континентального» Рима, утверждает, что знакомство «с отдаленными местами и населяющими их людьми» не представляет интереса, «особенно если это острова, чьи обитатели не могут ни помешать нам, ни принести пользы своей торговлей».
Очередной этап развития идей географического детерминизма связан с европейской эпохой великих географических открытий. Интерес к этой проблематике возбудил французский государствовед XVI века Жан Боден. В своем главном произведении «Шесть книг о государстве» (1577 г.) он объяснял различия и изменения в государственном устройстве тремя причинами: Божественной Волей, человеческим произволом и влиянием природы. Но поскольку Божественная Воля недоступна человеческому познанию, говорил он, а человеческие намерения столь изменчивы, что не поддаются научной систематизации и являются скорее произволом, то различия между государствами нужно объяснять в первую очередь географическими причинами.
Наибольшее значение среди географических факторов он придавал климату. Боден разделил земной шар на три части: жаркую экваториальную, холодную - полярную и среднюю - умеренную и считал, что характер народов в первую очередь зависит от климатических условий среды их обитания. На севере живут более физически сильные и воинственные люди, на юге - более одаренные. При правильном взгляде на историю, утверждал французский мыслитель, видно, что «величайшие полководцы приходят с севера, а искусство, философия и математика рождаются на юге».
В ХVIII-ХIХ вв. внимание к географическим факторам при объяснении социально-политических явлений стало довольно распространенным явлением. Во Франции идеи географического детерминизма развивал Шарль Монтескье. В своем основном сочинении «О духе законов» (1748 г.), объясняя различие законодательного устройства государств, он, подобно Бодену, видел главную причину в особенностях климата.
Следуя за Боденом, Монтескье утверждал, что в холодном климате люди нравственны, а двигаясь на юг, «вы как бы удаляетесь от самой морали». В умеренном же климате люди нравственно неустойчивы, «так как недостаточно определенные свойства этого климата не в состоянии дать им устойчивость». Кроме того, жаркий климат ослабляет характер людей, что, по его мнению, и привело к развитию рабства.
В Англии наиболее известным представителем географической школы был историк Генри Бокль. Он намеревался написать многотомную историю цивилизации, развивая тезис, что история любого народа соответствует географическим условиям страны. Ранняя смерть, однако, помешала осуществлению этого замысла, и написана была только «История цивилизации в Англии» в двух томах.
Наибольшее распространение идеи влияния географической среды на историю получили в Германии. Известный немецкий философ и гуманист Иоганн Готфрид Гердер, отвергая крайности географического детерминизма, считал, что на развитие цивилизации оказывают воздействие как внутренние, так и внешние факторы, к которым он относил климат, почву и географическое положение. Другой немецкий мыслитель Александр фон Гумбольдт полагал, что именно география должна дать целостную картину мира.
Самым последовательным представителем географического детерминизма в Германии был известный географ Карл Риттер, попытавшийся представить всестороннюю географическую интерпретацию истории. «Каждый человек, - утверждал он, - является представителем родной природы, которая его произвела на свет и воспитала. В народах отражается их отечество. Местные влияния ландшафта на характерные черты жителей, включая внешний вид и телосложение, форму черепа, темперамент, язык и духовное развитие, несомненны... Существование человека целиком связано с землей тысячами цепких корней, которые невозможно вырвать».
Конечно, на исходе XX столетия нет нужды подробно обосновывать тезис о несостоятельности абсолютизации географических факторов при объяснении социальных явлений. Об этом уже достаточно написано. Сейчас скорее нужно обеспокоиться недооценкой этих факторов и в теории, и в политической практике. Как справедливо отметил один современный исследователь, «можно, конечно, позволить себе пройти мимо географических оснований политики, но они не пройдут мимо нас: они будут мстить тем политикам, которые, то ли по невежеству, то ли по небрежению оказались неспособными постичь их важность».
Таким образом, ученые географы привнесли в геополитику идею географической обусловленности политических процессов, которая требовала рассматривать политические институты (прежде всего государства) не только как социальные, но и как пространственные явления.
Основные геополитические концепции
Концепция Ратцеля
Итак, геополитика как целостная концепция, как систематизированная совокупность знания возникла на рубеже ХIХ-ХХ веков на стыке трех научных подходов. Ее возникновение обусловлено, с одной стороны, логикой развития самой науки. С другой стороны, геополитика явилась одним из путей осмысления изменившейся социальной действительности.
Суть этих изменений подробно проанализировал Ленин в своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1916 г.). Раскрывая содержание новой стадии общественного развития, он писал: «Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами». Объективный исследователь не может не признать, что именно эти, указанные им факторы в решающей мере определили ход мировой политики на десятилетия вперед.
Таким образом, одним из признаков империализма является территориальный раздел мира на колонии и зоны влияния между ведущими государствами. «Свободных» территорий не осталось, мир уплотнился. Все региональные «центры силы» пришли в непосредственное соприкосновение. Это резко усилило напряжение международной обстановки, что в конце концов привело к пожару первой мировой войны.
Особенно остро территориальный вопрос стоял для двух великих держав: Великобритании, которой необходимо было сохранить свою гигантскую колониальную империю, и Германии, «обделенной» при разделе мира. Поэтому не удивительно, что первые геополитические концепции, пытавшиеся научно сформулировать законы политического контроля над географическим пространством, возникли именно в этих странах.
Большой вклад в современную геополитику внес крупнейший немецкий географ Фридрих Ратцель. Науку, которая призвана исследовать связь государства и пространства, он называл политической географией (этот термин зачастую используется и сейчас наряду с геополитикой). Основные положения новой науки Ратцель изложил в своем сочинении «Политическая география» (1897 г.).
Две идеи были положены им в основание своих рассуждений. Во-первых, идея об определяющей роли географических факторов для развития общества. «Как бы человечество ни тянулось в высшие эмпиреи, - писал ученый, - ноги его касаются земли... Этим прежде всего обусловливается необходимость рассмотрения географических условий его существования». Следуя за Гердером, он считал, что исследования внешних (географических) и внутренних (исторических) факторов развития общества должны идти рука об руку, ибо «только из соединения того и другого может получиться настоящая оценка нашего предмета».
Вторая идея была им воспринята от дарвиновской теории эволюции. Государство, в его представлении, есть живой органики, соединяющий свойства народа и земли и, подобно всем организмам, борющийся за свое существование. Будучи живым организмом, государство движется и растет как целое.
Ратцель сформулировал семь «основных законов пространственного роста государств»», которым, по его мнению, подчиняются все государственные образования.
1. Пространство государства растет вместе с ростом культуры.
2. Рост государств происходит одновременно с общим развитием нации и сопровождается развитием идей, торговли, активностью людей.
3. Рост государств осуществляется путем присоединения и поглощения малых государств.
4. Изменения в организме-государстве (рост и сокращение) отражает его граница, которую Ратцель называл «периферийным органом государства».
5. В процессе роста государство стремится, прежде всего, вобрать в себя «политически ценные» места: береговую линию, русла рек, районы, богатые ресурсами.
6. Первый импульс к территориальному росту приходит к примитивным государствам извне.
7. Общая тенденция к слиянию переходит от государства к государству, набирая силу по мере перехода.
Ратцель утверждал, что «государства имеют тенденцию врастать в естественные пространства», и эта их тяга может быть удовлетворена лишь в границах континентов. Народ растет, увеличиваясь в числе, государство, увеличивая свою территорию, присоединяет новые земли путем внутренней и внешней колонизации. «Новое пространство, в которое врастает народ, является, - писал Ратцель, - как бы источником, из которого государственное чувство черпает новые силы».
Концепция Рудольфа Челлена
Идеи немецкого географа развил его последователь шведский политолог Рудольф Челлен. В своей главной работе «Государство как форма жизни», опираясь на методологию Ратцеля, он сформулировал «органическую теорию» государства.
Подобно другим организмам, утверждал Челлен, государства рождаются, развиваются, увядают и умирают, т.е. представляют собой формы жизни. Их бытие подчиняется всеобщему закону борьбы за существование. В жизни государств борьба за существование проявляется в борьбе за пространство.
«Жизнеспособные государства, чье пространство ограничено, - писал Челлен, - подчинены категорическому политическому императиву: расширить свою территорию путем колонизации, объединения или завоеваний различного рода. В таком положении была Англия, а в настоящее время находятся Япония и Германия. Как мы видим, здесь имеет место не стихийный инстинкт завоевания, а естественный и необходимый рост в целях самосохранения».
Челлен выдвинул идею тотальности государства. В его представлении государство есть единство пяти элементов, которое проявляется как:
1. Физико-географический пространственный организм;
2. Определенная форма хозяйства;
3. Определенная этническая общность;
4. Социальное сообщество классов и профессий;
5. Форма государственного управления со своей конституционной и административной структурой.
Это все образует «пять элементов одной и той же силы, подобно пяти пальцам на одной руке, которая трудится в мирное время и сражается в военное».
Существенным вкладом шведского политолога в развитие геополитического знания явилось формулирование им закона автаркии. Государство, по мысли Челлена, не должно быть ни чисто индустриальным, ни чисто аграрным, ибо тогда оно становится заложником политики других государств, зависимым от мирового расклада сил. С экономической точки зрения государство, чтобы быть устойчивым, должно быть самодостаточным.
Именно Челлен ввел в научный оборот понятие «геополитика», которую он определял как доктрину, рассматривающую государство как географическое, или пространственное явление. Геополитику он отличал от политической географии, которая, в его представлении, является наукой о местообитании человеческих сообществ в их связи с остальными элементами Земли.
Концепция Карла Хаусхофера
Наиболее полного развития немецкая традиция геополитического знания нашла в лице Карла Хаусхофера. Выходец из аристократической баварской семьи, сын профессора политической экономии, профессиональный военный, дослужившийся до чина генерал-майора, он создал ряд оригинальных геополитических концепций, не утративших ценности по сей день. В 1924 году он с группой единомышленников (Э. Обст, Г. Лаутензах, О. Мауль) основал известный орган геополитической мысли «Журнал геополитики» («Zeitschrift fur Geopolitik»), в котором находили отражение многие проблемы. В том же году вышла первая концептуальная работа Хаусхофера, посвященная геополитической ситуации в тихоокеанском регионе.
В 1928 году издатели журнала выпустили сборник «Элементы геополитики», в котором дали собственное развернутое определение этого термина. Они писали: «Геополитика есть учение о зависимости политических событий от земли. Она опирается на широкий фундамент географии, в особенности политической географии как учения о политических пространственных организмах и их структуре. Постигаемая географией сущность земных пространств дает геополитике те рамки, внутри которых должен совершаться ход политических событий, для того чтобы им был обеспечен длительный успех.
Конечно, носители политической жизни иногда выходят за эти рамки, однако раньше или позже зависимость от земли вновь и вновь будет давать себя чувствовать. В духе такого понимания геополитика стремится дать оружие для политической деятельности и указывать путь в политической жизни... Геополитика стремится и должна стать совестью государства».
В полном согласии с Ратцелем и Челленом Хаусхофер рассматривал пространство как детерминанту государственного развития. Под влиянием знаменитого англичанина Макиндера он видел мир в состоянии перманентной нестабильности, как арену борьбы двух политических элементов: морской и континентальной сил. Поиски способа решения этого конфликта привели Хаусхофера к формулированию концепции пан-регионов (рис. 1).
Рис.1. Панрегиональная модель Хаусхофера.
В работе «Геополитика сверхидей» (1931 г.) он разработал модель разделения мира на три сверхрегиона, ориентированных с севера на юг по меридианам, каждый из которых состоял из ядра и периферии: Пан-Америка (ядро - США), Еврафрика (ядро - Германия) и Пан-Азия (ядро - Япония, периферия - Австралия). Это должны были быть самодостаточные регионы-автаркии. Модель Хаусхофера была ориентирована на предотвращение мировых конфликтов между главными центрами силы на планете. Однако она оказалась неработоспособной и первую очередь потому, что место Советского Союза в ней не было ясным и его жизненные интересы не были учтены.
После прихода к власти Гитлера Хаусхофер активно сотрудничал с нацистами и пользовался их поддержкой. Это объяснялось не столько общей идейной близостью, сколько его личной дружбой со вторым человеком в нацистской иерархии Рудольфом Гессом, который был при нем личным адъютантом еще в годы первой мировой войны. Такие обстоятельства привели к тому, что после крушения фашистской Германии имя Хаусхофера. его идеи и в значительной степени сама геополитика как наука были дискредитированы в глазах мирового общественного мнения и научного сообщества. Однако на самом деле геополитические воззрения Хаусхофера и главарей третьего рейха значительно расходились. Свидетельством тому является его концепция континентального блока.
В конце 30-х годов Хаусхофер пересматривает свою модель мирового порядка, основанную на «пан-идеях», и разрабатывает новую, которая была изложена в работе «Континентальный блок: Срединная Европа (Mitteleuropa) - Евразия - Япония» (1941 г.). Новая модель была ориентирована на стратегический союз трех континентальных сил: Германии, СССР и Японии, - и группирующихся вокруг них трех сверхрегионов. Такой континентальный союз был нацелен против «морской силы», т.е. прежде всего против Великобритании.
Эта работа появилась, как ни странно, незадолго до нападения Германии на СССР. «Операция Барбаросса, - пишет современный исследователь, - находилась в полном противоречии с аргументами Хаусхофера о взаимовыгодном континентальном блоке между Германией и СССР и была решающим политическим событием, которое показало, что нацисты использовали геополитику только как пропагандистский инструмент, но не как науку, определяющую их политику».
С этого момента начался закат звезды Хаусхофера. Бегство Гесса в Англию и казнь участвовавшего в антигитлеровском заговоре сына Альбрехта (тоже известного немецкого геополитика) довершили дело. Одновременно произошло падение популярности геополитики в Германии.
Концепция Халфорда Макиндера
Не меньший вклад в становление науки геополитики внес известный британский географ, родоначальник англо-американской школы геополитики Халфорд Макиндер. Ему принадлежит авторство многих терминов, используемых сегодня в геополитических исследованиях. Круг его интересов был чрезвычайно широк. Некоторое время он преподавал географию в Оксфорде и Лондонском университете, затем возглавлял известную Лондонскую школу экономических наук, а в 1919-1920 годах - во время гражданской войны в России - был назначен верховным британским комиссаром по югу России.
25 января 1904 года Макиндер выступил в заседании Королевского географического общества с докладом «Географическая ось истории», который очень скоро сделал его знаменитым. Он предложил фундаментальное деление мира на три части: «осевой регион» (pivot аrеа), страны «внутреннего полумесяца» (inner crescent) и страны «внешнего полумесяца» (outer crescent) (рис. 2).
Рис. 2. Первая геополитическая модель Макиндера (1904 г.)
Термином «осевой регион» он обозначил просторы Евразии, утверждая, что именно ее континентальный массив - «окаймленный льдами на севере, пронизанный реками и насчитывающий по площади 21.000.000 кв. миль» - есть та «географическая ось», вокруг которой развивается исторический процесс. А пограничные между сушей и морем регионы «внутреннего полумесяца» являются главной ареной борьбы между «разбойниками суши», контролирующими континент, и «разбойниками моря», господствующими на океанских просторах «внешнего полумесяца». Такая борьба и является главным катализатором всех исторических изменений с древнейших времен.
Макиндера очень тревожило, что центральное стратегическое положение в «осевом регионе» занимает Россия, и «никакая социальная революция не изменит ее отношения к великим географическим границам ее существования». «Трезво понимая пределы своего могущества, - говорил Макиндер, - правители России расстались с Аляской, ибо для русской политики является фактическим правилом не владеть никакими заморскими территориями, точно так же как для Британии - править на океанских просторах».
Сегодня, после распада СССР, нельзя не отметить, что бездумное пренебрежение этим золотым правилом стало одним из главных факторов, предопределивших крах советского геополитического блока. Распыляя силы по всему миру в погоне за идеологическими миражами, советские лидеры не смоги обеспечить должного контроля над политическими процессами, протекавшими у них под самым носом - в Москве и Восточной Европе.
Большой «внутренний полумесяц», согласно теории Макиндера, образуют Германия, Австрия, Турция, Индия и Китай. «Внешний полумесяц» включает в себя Британию, Южную Африку, Австралию, Соединенные Штаты,Канаду и Японию. В различные исторические эпохи между этими странами могут возникать различные союзы, военные и политические комбинации. Но для глобальной политики это не имеет решающего значения, ибо, утверждал Макиндер, «с географической точки зрения они совершают нечто вроде круговращения вокруг осевого государства, которое всегда, так или иначе является великим, но имеющим ограниченную мобильность по сравнению с окружающими пограничными и островными державами».
Внутренний регион евразийского континента Макиндер называл «сердцем мира» (heartland), ибо он, оставаясь недосягаемым для прямой экспансии океанских держав, представляет собой географическое пространство, исход борьбы за которое решает судьбы мира. Нетрудно заметить, что на протяжении, по крайней мере трех последних столетий таким осевым государством являлась Россия, вне зависимости от того, была ли она самодержавной, коммунистической или, как сейчас, псевдодемократической.
Современные российские политики уже не раз отмечали, что призывы Макиндера ликвидировать «русское господство» над ядром Евразии чрезвычайно созвучны идеям нынешних ненавистников России, подобных Бжезинскому или Киссинджеру. Повторяя его тезисы о том, что Россия всегда будет стремиться к овладению прибрежными регионами континента с выходом в теплые моря, они видят в нашей стране главную угрозу благополучию торгового Запада, чья мощь зиждется на том, что именно он господствует над приморскими пространствами.
«С этой точки зрения, - вполне справедливо отмечает современный автор, - оптимальным путем решения проблем, которые вызывает у Запада само существование мощного российского государства, является его постепенная дезинтеграция с поэтапным поглощением богатых ресурсами регионов Сибири, Урала и Дальнего Востока в сферы влияния новой евразийской государственной общности с центром в Западной Европе» или - добавим от себя - вообще за океаном.
При том Макиндер считал, что значение «осевого региона» возрастает по мере научно-технического прогресса человеческой цивилизации.
Развитие железнодорожного транспорта, говорил он, делает континентальную державу не менее мобильной, чем морская. Это грозит нарушением баланса сил в пользу «осевого государства». А если еще и Германия присоединится к России в качестве союзника, испуганно предупреждал британский геополитик, то «скоро перед нашим взором явится мировая империя», которая сможет навсегда подорвать мощь «океанского геополитического блока» Англии и США.
В 1919 году Макиндер опубликовал книгу «Демократические идеалы и реальность», в которой несколько модифицировал и уточнил свою концепцию. Прежде всего для обозначения осевого региона он стал использовать предложенный его соотечественником географом Дж.Фейргривом термин Хартленд (Heartland), который стал с тех пор общепринятым.
В состав Хартленда он включил теперь еще Восточную и Центральную Европу. В этом сочинении он предложил знаменитую формулу: «Кто контролирует Восточную Европу - господствует над Хартлендом, кто господствует над Хартлендом - контролирует Мировой остров, кто контролирует Мировой остров - господствует над миром».
Господство же над Мировым островом (Евразийским континентом) может установить только континентальная держава - Россия или Германия. Поэтому наиболее опасным Макиндер продолжал считать союз двух этих стран.
Чтобы воспрепятствовать такому сценарию мировой истории, он предлагал создать между Россией и Германией буферную зону из независимых государств. Это, кстати и было сделано решениями Парижской мирной конференции, подводившей в 1919-20 гг. итоги первой мировой войны. Сейчас та же идея реанимирована международными русофобами под маркой «черноморско-балтийского союза» пограничных с Россией стран, которые должны создать своего рода «санитарный кордон» между нами и «цивилизованной» Европой, консолидированной под «ядерным зонтиком НАТО»...
Последнюю переоценку своих взглядов Макиндер предпринял в разгар второй мировой войны в 1943 году в статье «Завершенность земного шара и установление мира». В состав «Сердца мира» он теперь включил и Сахару, и Арктику, и субарктические территории Сибири и Северной Америки (рис. 3). Северная Атлантика объявлялась Макиндером «средиземным океаном». Геополитическое деление мира выглядело теперь иначе: не «континентальные - морские державы», а «расширенный Хартленд - муссонные территории Индии и Китая». Новую модель он назвал «второй географической концепцией».
Рис. 3. Вторая геополитическая модель Макиндера (1943 г.)
Пересмотр Макиндером своей первоначальной концепции был связан, по-видимому, с двумя обстоятельствами. Во-первых, реальность мировой политики XX столетия не укладывалась в его схему: к обеих мировых войнах континентальные державы вступали в союз с морскими. Во- вторых, бурное развитие получила авиация, как важнейшее средство коммуникации равно морских и континентальных держав. А с развитием авиации Великобритания, к примеру, перестала быть островом в военном отношении.
Интерес к геополитической концепции Макиндера в XX веке то затухал, то разгорался с новой силой. После развала СССР, судя по настойчивому продвижению НАТО в Восточную Европу, наступает очередной ренессанс его концепции. По крайней мере руководство Северо-Атлантического альянса действует в полном соответствии с идеями британского геополитика: установить контроль над Восточной Европой, чтобы контролировать Хартленд. а значит - господствовать над миром...
Концепция Николаса Спайкмена
В середине XX века центр англо-американской школы геополитики переместился в США. Это было связано с повышением роли Соединенных Штатов в мире. Р. Страус-Хюпе, Г. Вайджерт, Д. Вилси и другие ученые, используя главным образом военно-стратегические идеи Мэхэна и геополитическую концепцию Макиндера, разрабатывали «американскую модель» глобальной структуры мира. Но наиболее известным американским геополитикам стал Николас Спайкмен. Свою концепцию он сформулировал в двух произведениях: «Американская стратегия в мировой политике. Соединенные Штаты и баланс сил» (1942 г.) и «География мира» (1944 г.) (рис. 4).
Рис. 4. Геополитическая модель Спайкмена (Американское кольцо)
Подобно Хаусхоферу и Макиндеру, Спайкмен исходит из традиционного геополитического деления мира на континентальный и морской центры сил. Так же, как и его предшественники, главное внимание он уделяет конфликтогенной «буферной зоне» между ними. Она, по мысли Спайкмена, включает в себя периферию евразийского Хартленда, то есть Западную и Центральную Европу, Турцию, Ближний Восток, Аравийский полуостров, Иран, Афганистан, полуостров Индостан, Тибет, Индокитай, Китай и Восточную Сибирь.
Эту буферную зону он назвал евразийским Римлендом (rim - обод, край, кольцо; land - земля), т.е. окраинной, или кольцевой землей. По сути дела, это тот географический регион, который у Макиндера носит название «внутреннего полумесяца». Вообще до этого момента все построения Спайкмена вполне тривиальны. Более или менее оригинальной его теория становится лишь тогда, когда американский геополитик предлагает свою альтернативную формулу мирового господства вместо макиндеровской.
Вот она: «Если необходима формула политической власти, она должна быть такой: кто контролирует Римленд - господствует в Евразии; кто господствует в Евразии - контролирует судьбы мира». Внимательный читатель без труда обнаружит, что эта формула является своего рода зеркальным отображением концепции Макиндера. с той лишь разницей, что англичанин считал «сердцем мира» континентальные просторы России, а американец настаивает, что это сердце бьется на просторах Мирового океана.
Исходя из такой предпосылки, Спайкмен утверждал, что не Россия, а именно США занимают центральное положение в мире. Они обращены к обеим сторонам Римленда - через Тихий и Атлантический океаны, а через Северный Ледовитый - к Хартленду. Это уникальное географическое положение позволяет им одновременно успешно контролировать морские просторы и блокировать континентальную мощь Евразии, а значит - дает возможность определяющим образом влиять на ход дел во всем мире.
Как бы то ни было, в период «холодной войны» Соединенные Штаты действовали исходя из концепции Спайкмена. Опираясь на военную мощь НАТО, они опутали сетью военных и военно-морских баз СССР и его союзников, т.е. территорию евразийского Хартленда. При этом американские базы расположились по дуге, окаймляющей Евразию, которая точно повторяла контуры спайкменовского Римленда...
В годы «холодной войны» англо-американская геополитика развивалась весьма интенсивно. Среди наиболее известных авторов того времени следует назвать К. Грея, Дж. Реннера, Г. Киссинджера, Р. Клейна. Самым «солидным» в ряду этих авторов является Саул Коэн. В работе «География и политика в разделенном мире» (1964 год) он предложил свою модель геополитической структуры мира эпохи борьбы двух сверхдержав.
При ее построении Коэн оперировал понятиями геостратегических и геополитических регионов. Геостратегических регионов всего два. В терминологии Коэна это: «зависящий-от-торговли морской мир», ядром которого является морская держава США с прямыми выходами к трем океанам, и «евразийский континентальный мир», ядром которого является промышленный район Советского Союза (европейская часть СССР, Урал, Западная Сибирь и Северный Казахстан).
Океанский геостратегический регион включает в себя, по схеме С. Коэна, четыре геополитических региона: а) Англо-Америка и Карибский бассейн, б) Морская Европа и страны Магриба, в) Южная Америка, г) оффшорная зона Азии и Океании. Континентальный, в свою очередь, делится на два геополитических: а) русский Хартленд и Восточная Европа, б) восточно-азиатский континентальный регион. Южную Азию Коэн выделил отдельно, полагая, что она потенциально обладает качествами геополитического региона и может им стать. Между геостратегическими регионами расположены два разделительных пояса: Ближний и Средний Восток, Юго-Восточная Азия. Коэн определял разделительные пояса как большие, стратегически важные регионы со значительным количеством конфликтующих между собой государств, расположенные в зоне столкновения интересов сверхдержав. Важность этих регионов заключается в том, что они позволяют контролировать стратегические морские пути, обладают огромными запасами сырья, через них проходят сухопутные пути, ведущие в стратегически важные районы Евразии.
Модели мироустройства
Кроме англо-американской и немецкой школ геополитики в XX веке сложилась самостоятельная французская школа, стоявшая особняком в западной традиции геополитической мысли. Особенности французской школы: внимание к духовным и психологическим параметрам геополитической системы - роднят ее с русской традицией геополитической мысли. Уже основатель французской школы Поль Видаль де ля Бланш, в противовес его современнику немцу Ф. Ратцелю, выдвинул в своей концепции в качестве основного понятое «человек», а не «пространство», «государство» и «жизненные интересы».
Традицию геополитического мышления, заложенную крупнейшим французским ученым, развивали и развивают его последователи, наиболее значительными из которых являются Ж. Ансель, Ж. Готтман, М. Фуше, И. Лакост. Так одним из основных понятий Жана Готтмана является понятие иконография. Это - система символов, складывающаяся на основе религиозных особенностей, исторического опыта нации, которая воспроизводится в любых физико-географических условиях, а вовсе не зависит от них. Именно поэтому французский геополитик полагал, что подлинные политические перегородки между народами образуются не формой поверхности земли, но действием духовных факторов.
Пожалуй, крупнейшим современным французским геополитикам является Пьер Галуа. Он опубликовал в 1990 году фундаментальное сочинение «Геополитика. Истоки могущества». Следуя традиции французской и, добавим, русской геополитики, П. Галуа четко отделяет геополитику как от географического детерминизма, так и от политической географии.
Современная геополитическая теория, в отличие от классической, на его взгляд, должна расширить число элементов геополитики. К традиционным: географическое положение, ландшафт, климат, численность населения и его расселение, транспортные артерии и др., - сегодня нужно добавлять оружие массового уничтожения, которое нивелирует преимущества и недостатки географического положения. К числу элементов современной геополитики П. Галуа относит также и массовизацию общества, феномен массового поведения людей.
С русской геополитической традицией П. Галуа роднит и трезвый взгляд на ближайшие перспективы развития человечества. Кого не вдохновляют утопии наступающего либерального рая, которые рисуют Ф. Фукуяма и прочие певцы либерализма. Если ведущие державы будут проводить и дальше прежнюю эгоистическую политику, то мир будущего будет не миром гармонии и согласия, но миром разбалансированности и беспорядка.
Среди незападных школ геополитики, возникших в нынешнем столетии, наиболее серьезными являются японская, китайская и бразильская школы. Однако они не оказали такого влияния на геополитическую теорию и практику, как англо-американская, немецкая, французская и русская традиции геополитической мысли.На сегодняшний день объем литературы, посвященной проблемам геополитики, является весьма внушительным. И все же, рассматривая развитие геополитической мысли Запада в нынешнем столетии, все многообразие концепций можно свести к пяти основным теоретическим моделям. Назовем их условно биполярной, периферийной, зональной, централистской и многополярной.
Представители «биполярной модели» выделяют в мире два геополитических центра силы, объективно находящихся в состоянии неизбежной постоянной конфронтации. Классический пример - Макиндеровская концепция противостояния морской и континентальной держав. В реальной мировой политике ХVIII-ХХ столетий континентальный геополитический блок - Heartland - всегда олицетворяла собой Россия, океанский - Lands of outer crescent - попеременно Англия и США.
Русско-английские противоречия ХVIII-XIX века на Балтике и Черном море, в Персии и Афганистане, а также советско-американское противостояние последних пятидесяти лет по всей периферии Евразийского материка хорошо иллюстрируют эту теорию.
«Зональная модель» помещает ключевой геополитический регион, за который обречены бороться центры мировой силы, в зоне умеренных и субтропических поясов Северного полушария. Соответственно граница противостояния противоборствующих геополитических сил проходит по линии разделения Север-Юг (эти идеи развивали А. Мэхэн, Д. Фейргрив, К. Хаусхофер, Г. Киссинджер). В реальности такая модель практически полностью повторяет предыдущую, поскольку евразийская (можно даже сказать - российская) периферия по большей части совпадает с «зоной конфликтов».
«Мондиалистская модель» предполагает деление всей планеты на:
а) господствующий цивилизационный и географический центр «высокоорганизованного пространства» (страны « Западного мира»);
б) «технологическую зону» сырьевых придатков и экологически вредных производств, обеспечивающую потребности «золотого миллиарда», проживающего на Западе (бывший СССР, большая часть Восточной Европы, Ближний и Средний Восток, часть Юго-Восточной Азии и Южной Америки);
в) нищую периферию, «бесполезную» с точки зрения обеспечения интересов Запада.
Такая модель в области культурно-исторической основывается на знаменитой теории «конца истории» Фрэнсиса Фукуямы, в области политической - на концепции Мирового Правительства, в области экономической - на «рыночных ценностях» «общества потребления» и в области социологии - на идеях известного современного исследователя Й. Валлерстайна. Опыт последних лет показывает, что именно эту модель усиленно пытается реализовать мировая закулиса на обломках советской свехдержавы.
«Многополярная модель» предлагает рассматривать мир многополюсным. Центры силы в таком мире смещаются с течением времени: периферия нынешнего века становится ядром следующего. Предлагающий эту геополитическую модель американский ученый С.Коэн видит идеал мирового порядка как «динамическое равновесие».
1. Мельник В. А. Политология // Геополитика Минск.,2006. C.543.
2. Поздняков Э.А. Концепция геополитики. // Геополитика: теория и практика: Сб. ст. - М. 1993.
3. Очирова Т.Н. Геополитическая концепция евразийства. // Общественные науки и современность. - 1994. - ©1. - C.48.
4.Соколов Д.В. Эволюция немецкой геополитики. // Геополитика: теория и практика. - М., 1993. C.128.
5.Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. - 1994. - ©1. - C. 35.
(zip - application/zip)
Статистика файлового архива
